Марат Жукеев был безусловно грамотным кардиологом. Учился в Москве, в ВКНЦ, там же защищался по аортопластике. Не его вина, что нищета выдавила его из медицины в бизнес. А в переплет он попал, приехав в Америку на встречу с деловым партнером фирмы. Только вышел из самолета на трап, вдохнул воздуха свободы - и сразу почувствовал: трындец, сердце клинит капитально.

В аэропорту Жукеев хай поднимать не стал, но, едва приехав в гостиницу, вызвал ихнюю ambulance. "Скорая" примчалась мигом, вылезли из нее два дяди в бейсболках, мерно жующие резинку (врачи? санитары? сантехники?).
Первым делом они пожелали ознакомиться со страховой документацией; на это ушло довольно много времени, поскольку читали они по слогам.
Наконец они сказали, что страховка ОК и что они в его, Жукеева, полном распоряжении.

- Нитроглицерину мне, - потребовал Жукеев, - срочно!

Дяди ответили, что нитроглицерин им на ambulance иметь запрещено, ибо это сильный препарат, использовать его разрешается только в условиях стационара. Могут дать бета-блокаторы; но их Жукеев не захотел сам.
- Хоть ЭКГ снимите! - взмолился больной.

Дяди ответствовали, что ЭКГ-аппарат у них есть, но уметь оным пользоваться и читать кардиограмму им не положено.
- Я сам прочитаю! - простонал Жукеев.

Путаясь в проводах, парамеды неуклюже наложили электроды. Жукеев ленту прочитал, и ему прихужело повторно.

- Тащите меня в реанимацию, оболтусы! Гоу!
* * *
В реанимации (после того как выяснилось, что его страховка ОК) Жукеевым занималась стройная негритянка в голубом комбинезончике в обтяжку. Выдать нитроглицерин она категорически отказалась, в ее обязанности входило только записать поступившего: "Mr. M. Zhukeeff, Russian, 47 years old, white:"
- Да желтый я, - поправил природный казах Жукеев, - yellow!

Негритянка подняла на Жукеева глаза и одарила долгим пристальным взглядом.
Так воспитательница из дома-интерната для детей с ментальной придурью смотрит на юного девианта, накакавшего из озорства прямо в люстру.
Потом встала, промурлыкала под нос нечто вроде "полежишь у нас -
позеленеешь" и ушла по сверкающему коридору, поигрывая круглой попкой.

В отделении нитроглицерина Жукееву не дали, ибо такой препарат должен назначить сам доктор, а до врачебного осмотра необходимо пройти полное обследование. Лаборантки с пробирками чередой шли в одноместную палату с телевизором, кондиционером, телефоном, джакузи, где лежал Жукеев. В промежутках между обследованиями он заполнял многочисленные бланки:
"Mr.M. Zhukeeff подтверждает, что он поступил в клинику в добровольном порядке и по собственной инициативе: Mr. Zhukeeff ответственно заявляет, что его страховое покрытие является достаточным для адекватного лечения: Mr. Zhukeeff гарантирует, что не будет иметь сексуальных домоганий к
сотрудникам клиники: Mr. Zhukeeff официально предупрежден, что белый порошок на полочке рядом с унитазом есть нельзя: Mr. Zhukeeff не возражает, если его прах будет рассыпан над Атлантическим океаном:".

За двое суток пребывания в клинике счет за обследование вырос до 3000 долларов. Впрочем, на это Жукееву было наплевать, ибо платила страховая компания. Куда больше его беспокоило, что он и впрямь, в полном соответствии с предсказанием негритянки из приемного покоя, начал зеленеть.
Не мхом покрываться, конечно; просто на бесчисленные анализы ушло не менее 25% крови, имеющейся у Жукеева в наличии, и его кожа приобрела бледно-зеленоватый оттенок.

Доктор нарисовался к началу третьих суток. Он очень спешил на судебное
заседание. Поэтому, наскоро перелистав папку анализов, он широко улыбнулся, панибратски хлопнул Жукеева по плечу и сказал: "Fantastic!" и... исчез.
Про нитроглицерин Жукеев спросить не успел.

Тогда Жукеев позвонил бизнес-партнеру:
- Забирай меня отседа!

В доме у партнера Жукеев провел менее суток. Сердце жгло, и скоро пришлось сдаться в другую, более дорогую клинику - в надежде, что уж там до врача он доберется.

Надежды не оправдались. В престижной больнице вокруг Жукеева опять закружился буйный хоровод медсестер, санитарок, лаборантов, парамедиков и т.п. Все сделанные в предыдущей клинике анализы посчитали устаревшими, и их пришлось пересдать. На это ушло еще 20% крови и 4000 долларов (страховка ОК). Но зато теперь Жукеев узнал, что он не страдает мальтийской болотной лихорадкой, у него нет послеродовой горячки, дифиллоботриоза, трисомии по 23-й паре хромосом и в его мазке не обнаружены гонококки. Но были и негативные моменты: выяснилось, что он псих ненормальный и что ему обязательно пригласят психоаналитика.

Доктор прорезался к концу вторых суток. Он очень торопился на встречу с адвокатом, поэтому историю болезни листать не стал, удовлетворившись лаконичным докладом медсестры. Потом радостно, на все 32 зуба, осклабился, дружески шлепнул Жукеева по спине, крикнул "Great!" и растворился в воздухе.

Жукеев позвонил деловому партнеру:

- Закажи билеты. Хочу умереть на родине.

В самолете Жукееву было совсем плохо, поэтому в приемный покой его привезли прямо из аэропорта. Принимала его толстая грудастая докторша в желтом от постоянной стирки рубище.

- ЭКГ! - прохрипел Жукеев.

Врачиха смерила его долгим внимательным взглядом. Так официантка из грязной придорожной забегаловки смотрит на клиента, потребовавшего омаров и "божоле" 1876 года. Но ЭКГ все же сняла. Сама, без помощи сестры, и очень экономно - не больше одного комплекса на отведение. Быстро просмотрев ленту, нахмурилась и рявкнула в глубь полутемного коридора:

- Клава! Где ты шляешься, корова: Пока я историю отписываю, сбегай в отделение, займи нитроглицерина. Скажи, димедролом отдадим. Не видишь
- совсем худо человеку.

"Буду жить", - понял Жукеев.
Он вздохнул, вытянулся на кушетке и закрыл глаза.